Время от времени туповато-восторженно-экологичная крымская пресса будоражит внимание легковерной публики сообщениями вроде «в Крыму планируют возрождать чаиры».
Чаирное дело 2015 года завершилось судом по иску бахчисарайских лесников: инициатора восстановления чаиров Дмитрия Соколова (создатель питомника ПЕРВОЦВЕТ в селе Предущельное) осудили как уголовника на огромный штраф и условный срок.
Неразрешимая проблема с возрождением чаиров заключается в том, что в Горном Крыму существовало тысячелетиями обыденное право, которое контролировалось стариками. Если старики в селе знали, что такая-то поляна в лесу принадлежит такой-то семье, то не надо было никаких документов. Если участок 3 года не использовался и зарастал бурьяном, то на 4-й год его могла взять любая новая семья. Естественно, с одобрения стариков. Начальные работы по чаиру очень трудоемкие. Надо сделать нечто вроде ловушки для паводковых грязе-каменных потоков. Перегородить балку полностью огромными валунами. Реальный урожай фруктов чаир мог дать где-то через 10 лет. Но как сенокос, пастбище для коз и огород для тыкв чуть раньше его могли использовать — на 2-3 год уже полноценно. А как сейчас можно получить в родовую семейную собственность лесную поляну?

Словари крымскотатарского языка переводят слово «чаир» как сенокос. Но более известна фраза из дореволюционного романса «В парке Чаир распускаются розы…» — речь идет о великокняжеском имении «Чаир» в Гаспре, устроенном действительно среди горного южнобережного леса на нескольких полянах. Когда-то для местного населения (крымских «греков» — православных тюрков, выселенных из Крыма в 1778 году) чаиры служили и местом сенокосов, и сбора орехов, а также кизила, яблок, груш, слив и много еще.
Происхождение слова «чаир» не ясно. Вероятно, это противопоставление тюркскому слову «аир» — ущелье, ведь чаир это нечто другое, чем естественные поляны в лесу. Естественные поляны среди леса называются словом «алан«. Алан это только сенокосы и пастбища. А вот чаир — очень сложная и разумная технология, память о традициях и жизненной философии самых древних обитателей Крыма — таврах.
Каждый раз, неожиданно натолкнувшись на это лесное чудо, испытываешь изумление. За очередным поворотом тропы взгляду вдруг открывается зеленая лужайка, огибаемая веселым ручьем, а на ней целое облако цветов, поднимающееся от травы по кустам терна к верхушкам яблони и груш. Вернитесь сюда осенью, и вы увидите всю необычность этих даров леса.

Ягоды кизила крупные, грушевидной формы, терн по размеру не уступает алыче, а фундук в два-три раза крупнее обычного. Абрикосы, сливы, яблоки, груши размером не намного уступают садовым, но отличаются особым лесным ароматом. Наверняка удивит вас и то, что плоды эти обычно без единой червоточины. Чтобы добиться этого на своем дачном участке, приходится ведь потратить немало ядохимикатов.
В чаирах деревья растут без всякого ухода, не нуждаются ни в обрезке, ни в поливе, ни в рыхлении земли у корней, не страшны им вредители и болезни. Почему же это происходит?
Лесной сад формировался в течение нескольких лет, а то и десятилетий. Вначале в долине ручья при помощи плетеных запруд задерживался плодородный ил, взвешенный в ливневых потоках. Он покрывал валуны и гальку ровным плотным чехлом — так образовались ступени своеобразных террас с отличным природным дренажом. Русло ручья направлялось с более крутого борта долины, чтобы вода могла самотеком орошать эти террасы. Затем сюда пересаживались из окружающего леса молодые дикорастущие плодовые растения — “дички”, приметные своей силой.
Посадка деревьев и кустарников в чаире — это целый ритуал, священнодействие, тайну которого хранят сегодня немногие.

Вот, например, как садили грецкий орех: на дно неглубокой ямы перед посадкой укладывали плоский камень, чтобы стержневой корень сразу направлялся в сторону и находил питание в самом плодородном слое, а не углублялся в бесплодную подстилающую породу, где существует вдобавок и опасность оказаться в грунтовой воде. На камень сыпали несколько горстей пшеницы или ячменя; зерно со временем прорастало, но на поверхность земли ростки выбиться не могли, они гнили в почве, обеспечивая молодой саженец органическими веществами; ходы, которые они пробили в грунте, еще долго служили корням ореха, улучшая возможности для дыхания и питания — ведь землю в чаирах не рыхлят. Саженец был двойной — у корней двух молодых орехов делали плоский срез и накрепко притягивали друг к другу, чтобы надежно срастить; после одного года тот ствол, что выглядел чуть слабее, срезали, а оставшийся получал двойную порцию соков земли.

Это лишь один из секретов силы и долголетия чаиров, но и взаимное расположение растений, учет рельефа, строения и состава почвы, сторон горизонта — еще многие тонкости надо было знать, чтобы создать единый саморегулирующийся организм.
На “дичках” со временем прививались культурные сорта, но не “неженки”, а нетребовательные к уходу. Постепенно формировались растительные сообщества, как мы их теперь называем фитоценозы, обладающие связями саморегуляции, взаимоподдержки, устойчивости к вредителям и болезням. С окружающим горно-лесным ландшафтом эти небольшие сады были связаны тысячью незримых нитей, обеспечивающих ход природных процессов без помощи человека.
Система плодоводства, которая веками складывалась в долинах горных рек, была очень разнообразной и представляла собой постепенный переход от отдельных привитых деревьев в чаще леса, навещаемых лишь несколько раз в год, к требующим постоянной заботы орошаемым садам Предгорья.

В крымской топонимике сохранилось обозначение нескольких типов названий растительных сообществ. Причем, точный перевод этих слов не возможен: ни в русском языке, ни в каких западно-европейских культурах нет аналогов для обозначения регулируемых человеком биологических систем, традиции которых вырабатывались в условиях традиционной замкнутости жителей Горного Крыма тавров. Процесс тюркизации тавров, пополнения населения Горного Крыма разными ираноязычными и тюркоязычными племенами шел многие века. Во многих случаях тавры только принимали беженцев из Степи (как, это например, ясно видно из археологических материалов поселения Тау-Кыпчак), и бывшие кочевники принимали традиции местного населения и интегрировались в хозяйственную жизнь горцев. Тем более, что жизнь эта была спокойнее, сытнее и разнообразнее. Красота и достаток создавали очень своеобразную философию наслаждения природой, изучения природы и увеличения ее богатств с минимальным вмешательством и минимальным приложением физического труда.
Теперь собственно список топонимов и приблизительный (надеюсь, понятно, теперь почему) перевод:

• бах (множественное бахлар) — слово иранского происхождения. В общем случае означает виноградник. Но в Крыму виноградная лоза пускалась обычно поверх тутовых деревьев (шелковицы), поскольку шелковица вырастает быстро, обладает крепкой раскидистой кроной, по ветвям которой удобно лазить. Но при этом тутовые деревья, достигая определенного размера и высоты кроны, прекращают рост, но живут до сотни лет. У подножия тутовых и других деревьев в крымском винограднике выращивали тыквы, кабачки и пасли коз. Землю никогда не рыхлили, виноградную лозу не обрезали. Но могли откручивать лишнюю завязь, если не было возможности полива. Если была возможность полива, то виноградник заливался напуском воды из арыка.
• бахчи — виноградарь, мастер, ухаживающий за виноградником, хозяин виноградника. Но еще раз — это и хозяин коз, и счастливый обладатель тыкв и прочего. По этому поводу вызывает некоторые вопросы точный перевод названия Бахчисарай. Возможно, это не «Сад-Дворец», а «Дворец виноградаря». Сейчас во внутреннем дворике Ханского дворца в Бахчисарае восстановлены мощные деревянные перголы для опоры виноградных лоз. Когда-то дворец Хан-сарай славился именно тем, что весь дворик был в тени роскошных виноградных лоз.
• бахча (множественное число бахчалар) — в общем случае на иранских и тюркских языках означает сад, в русском языке бахча это поле, на котором выращивают тыквы, кабачки, арбузы, дыни и другие бахчевые культуры. Тут нет особого противоречия, поскольку в традиционных крымских бахчалар обязательно выращивали именно тыквы и кабачки, а также огурцы. Опять же пасли коз, а еще заготавливали хворост для отопления домов. Правда, заготавливали — это сильно сказано. Крымские горцы не заготавливали топливо впрок, не делали запасы хвороста. Прежде всего по противопожарным соображениям, но может, просто из-за счастливой лени. Крымские традиционные дома небольшие. В первом этаже (он называется магаз) держали коров, от которых очень надежно прогревался деревянный пол второго этажа (камора). Отопление второго этажа было обычно за счет древесного угля, его выжигали в лесу, в специальном медном сосуде на треножнике (таган). А вот на хворосте готовили на улице в котле (казан), один раз в день, так что особо заготавливать топливо не нужно было, а прогуляться раз в день в сад было полезно и для контроля, и для здоровья. Опять же козу пасти, а на обратном пути уже охапку хвороста взять не напрягает.

«Все делается в этих садах само собою: текущий с гор ручей приносит столько воды, сколько нужно, сухих сучьев хватает на растопку, а травы на корм скоту… Сады, оставленные на произвол случаев, содержат в себе деревья, насаженные с давнего времени, ибо татары любуются лишь происходящею от них тенью, веселятся множеством плодов и ожидаемою от того прибылью» — таково было первое впечатление русского аристократа Петра Сумарокова, посетившего Крым в 1799 году.
Петр Сумароков татар называл «сии избалованные сыны природы«, но любой дачник скажет, что крымская природа садовода не балует.
Итак, «насаженные с давних времен» — это, очевидно, о старых деревьях, и я даже знаю о каких. Основу бахчи составляли синапы: кандиль, сары, судакский, саблы, кара, происходящие из турецкого города Синопа, но выведенные здесь в Крыму на основе лесных яблонь.
Деревья синапов, чрезвычайно мощные, с пирамидальной кроной, живут и плодоносят до 70 и даже до 100 лет. С одного дерева снимали тонну плодов, а рекорды достигали 2 тонн с дерева.

• баштан — от иранских слов «баш» голова и «стан» — место, стоянка, расположение. Это уже как раз для «бахчевых культур» в русском понимании — поле для выращивания арбузов и дынь. В горном Крыму таких мест было немного.
• алан — иранское (сарматское) по происхождению слово, означающее поляну, пастбище в горном лесу для крупного рогатого скота (коров и быков, попросту говоря). В Крыму пастухи по периметру аланов обычно делали прививки культурных сортов яблок, груш, слив, высаживали вишню и черешню.

П. И. Сумароков, назначенный в Таврическую губернию судьей, оставил уже в несколько другом стиле описание дома на берегу р. Салгир в Симферополе, где он жил в 1808 году: “Расположенные же вдоль берега версты на четыре сады окружают его так, что оный кажется быть построен в лесу. Перед окнами моей гостиной сквозь открытую галерею чинаровые и каштановые деревья густотою своей затеняют свет, за ними выглядывают красивые тополи, персики, абрикосы, айва. При дорожках стелется желтеющий виноград; повсюду приятная тень и повсюду на обрамленных кистях висят различные плоды…” (это замечательное краеведческое сочинение называется «Досуги крымского судьи, или Второе путешествие в Тавриду»).
Чинара (платан восточный), конский каштан и тополь непременно присутствовали в плодовых садах, где обязательно было много сортов и видов деревьев. Мощные раскидистые кроны платанов и высокие колонны тополей создавали благоприятный режим тепла и влаги — закрывали от ветра, давали тень, смягчали зной, испаряя с поверхности своих листьев огромное количество воды. Такая целесообразность поразительна. Начиная от почв и вод и кончая микроклиматом, прежние сады были настоящими рукотворными ландшафтами, где все природные процессы служили человеку. В чаирах саморегуляция и устойчивость достигла наивысшего уровня.
Еще два важных растительных вида для чаиров это кустарники самшит и скумпия. Неверно называть их декоративными. В традиционном садоводстве никаких затрат труда для «декорации» быть не может. Самшит благодаря своей крепкой ценной древесине издавна давал материалы для самых важных изделий — курительных трубок, инструментов, красивых предметов домашнего быта. Скумпия (сумах дубильный) важнейшее лекарственное, дубильное и красильное растение. В Крыму красками на основе скумпии окрашивали самые дорогие виды кожи — сафьян.

Еще одно интересное дерево — кукуля, оно ягодное. Но важность его в другом: мощнейшая корневая система и очень твердая древесина, не подверженная гниению. Название кукуля — детское, из-за ягод. Взрослое название — каркас, железное дерево.

Причины появления чаиров не следует искать в широком распространении естествознания — время отбирало самые жизнестойкие типы садов. И время это было суровым.
Корни крымского садоводства уходят в древность. При раскопках поселения тавров Уч-баш обнаружены косточки черешни, алычи, вишни. Остатки груш, яблок, грецких орехов и черешни обнаружены в поселениях и могильниках скифов.
Однако настоящие чаиры могли появиться, предположительно лишь в эпоху Великого переселения народов и раннего Средневековья, когда в долинах Альмы, Качи и Салгира возникает новый тип укрепленных поселений — убежища. Разбросанные по глухим долинам и балкам, они становятся безопаснее больших крепостей. Люди предпочитают жить небольшими группами. На обрывистых возвышениях они дополняют естественные укрепления каменными стенами, а внизу у воды располагают обычное селение. Возможно, что непрекращающиеся набеги кочевников вынудили земледельцев прятать сады в лесу. С другой стороны, многие сельские усадьбы прекращали свое существование, плодовые деревья оставались без ухода и поглощались лесом. Так рядом с пожарищами рождались чаиры.
С тех пор садоводческая культура не раз переходила от одного народа к другому, все более обогащаясь, но чаиры не исчезли — мир на крымской земле никогда в прошлом не был долгим. Среди нынешних лесных садов немало зеленых памятников селам, сожженным в последнюю войну фашистами.
Но только ли прошлое можно видеть в чаирах?
Одна из главных задач современных ландшафтоведения и экологии — поиск путей управления природными процессами и создание экологических систем с заданными свойствами.
Существует утверждение, что сельское хозяйство ХХІ века станет многокультурным, то есть на одном поле, одной плантации будут конструироваться растительные, а затем и биологические сообщества из многих видов, включая почвенные микроорганизмы, насекомых и крупных животных и конечно несколько ярусов растений.
Человек займется не столько поддержанием роста отдельных видов (для этого сейчас требуются минеральные удобрения, ускорители роста, ядохимикаты), сколько управлением их взаимоотношений, развитием экологической системы в нужном направлении. Ведь растения и животные способны к формированию безотходных замкнутых цепочек, обеспечивающих равновесие природы.
Сохранившиеся в Горном Крыму чаиры — это реально существующий прообраз будущего сельского хозяйства в районах вблизи заповедников и в национальных парках, в так называемых буферных зонах, где индустриальный ландшафт постепенно должен сменяться нетронутым природным и поэтому существуют ограничения на применение ядов и машинную обработку почвы.
Но нельзя забывать, что век плодовых деревьев недолог, чаиры сейчас доживают свое последнее десятилетие. В Крыму лишь несколько энтузиастов объезжают леса по весне со связкой черенков, прививая их на молодых дичках. Хотелось бы, чтобы у них появились последователи, особенно среди юннатов, студентов-биологов. В чаиры вложено немало труда и выдумки, и мы должны сохранить это чудо.
Богаты крымские леса и плодами, и ягодами, орехами и лекарственными травами, но требуют они и осторожности, особенно, если путешествуете вы с детьми.
Ну а главное — крымская природа очень богата и щедра, но требует знаний и уважительного отношения к местным традициям.

Приложение:

В ПАРКЕ ЧАИР

Музыка К. Листова
Слова П. Арского

В парке Чаир распускаются розы,
В парке Чаир расцветает миндаль.
Снятся твои золотистые косы,
Снится веселая, звонкая даль.

«Милый, с тобой мы увидимся скоро», —
Я замечтался над любимым письмом.
Пляшут метели в полярных просторах,
Северный ветер поет за окном.

В парке Чаир голубеют фиалки,
Снега белее черешен цветы.
Снится мне пламень весенний и жаркий,
Снится мне солнце, и море, и ты.

Помню разлуку так неясно и зыбко.
В ночь голубую вдаль ушли корабли.
Разве забуду твою я улыбку,
Разве забуду я песни твои?

В парке Чаир распускаются розы,
В парке Чаир сотни тысяч кустов.
Снятся твои золотистые косы,
Снится мне смех твой, весна и любовь.

Текст воспроизведен с записи на грампластинке, исполнение А. Погодина 1938 года.

источник с нотами и миди-фонограммой