Напишу несколько воспоминаний об охоте к перемене мест, побегах из дома, и чем сердце успокоилось. Я убежден, что все райдеры начиная от девочек на прокате лошадей и до пацанов, которые убиваются на дерт-джампинговых трассах, это потомки кочевников. Дети, не поддающиеся дрессировке. Не скажу, кто лучше, кто хуже — спортсмены, мечтающие об олимпиадах, или дикие детки. Просто разные типы мировосприятия. Смертность среди райдеров выше, чем у спортсменов, однако спортсмены из-за допингов чаще становятся калеками уже и к 30 годам, особенно девушки.
У каждого врача есть своё кладбище, у каждого тренера своё и у каждого, кто занимается экстримом своё. У меня, наверное, человек 20-30: ночные гонки, алкоголь, наркотики. «Живи ярко, умри молодым!«, эта формула работает и сейчас. Но есть и другие отзывы о моей работе «Спасибо, Игорь, за наше счастливое детство«. Многие взрослые дядьки, которых я совсем не могу узнать, говорили мне: всё что у нас было в жизни интересного, было с тобой.
Но пока это только первый рассказ. Мой возраст тогда был еще 11-13. Я не всё понимал, но чувствовал, что приключения важнее денег.
О детских деньгах в 1970-е у меня есть отдельный обзор. Коротко — не задумывались мы о деньгах. Была стеклотара, сдача от покупок в магазине.
Путевку на туристический лагерь «Лесные тропы» мне купила мама. 1971 год. Путевка была дешевая, поэтому контингент подобрался занятный. Были мальчики и девочки из математического интерната в Керчи. У них не было даже кружек, чай они пили из консервных банок. Некоторое время у меня было плохое отношение к ним, от них воняло дегтярным мылом, запаха которого я никогда в жизни не слышал. Однако со временем мы подружились, особо с девочками, они были умненькие и красивые. С парнями тоже, когда я узнал, что неприятный запах это всего лишь дегтярное мыло. Нас водили в городскую баню.
После каждого перехода по горам мы отдыхали в школе в Алуште, рядом с больницей. Наши койки стояли в классах, кушали в школьной столовой, вечером танцы в спортзале. У меня был джинсовый костюм производства Индии. Милтонс, по тем временам принадлежность к элите. Каким-то чудом в лагерь попал еще парень из Москвы, лет 14. Он играл на пианино и пел «Я сегодня до зари встану«. Джинсы у него были американские. Я уже немного играл на гитаре, так что мы подружились. Автоматически это вывело меня в элиту лагеря, со мной многие хотели говорить откровенно. В том числе мальчики и девочки из Васильевки (Ай-Васил, горный пригород Ялты). Вероятно, их отправили в лагерь как трудных подростков. Парень был явно с цыганской примесью, конокрадство было частью его генетики. Девочки очень милые, но с жестким характером — амазонки.
Так я впервые узнал о подростковом движении воровать лошадей. Вообще в русской культуре конокрадов если не забивали до смерти, то серьезно калечили. А всё равно это было модно в 1970-х. Вначале движения уводили из колхозных конюшен рабочих лошадей. Катались по ночам. Без седла. Имели свои уздечки. Плюс конечно морковку или яблоко, чтобы лошадки не беспокоились. К рассвету лошадей возвращали в конюшню. Сторожам обычно подбрасывали водку, чтобы спали спокойно.
Чуть позже я сам испытал прелести ночного угона лошадей из конюшни. Мне выдали самодельную уздечку, мой племянник (на два месяца старше меня). Мы тихо пробрались в совхозную конюшню, одев на лошадей свои уздечки. Затем скакали по темной деревне. На детской площадке мне чуть не срезало голову тросом от качели. Осталось нечто вроде засоса на шее, не проходил два месяца. Я без особых объяснений этим гордился. Годам к 13 в нашей школе модно было иметь засосы, некоторые парни даже тренировались с одноклассниками ставить засосы на руках. А у меня был на шее! Правда не от девочки, а от стального троса. Это я к тому, что лошадь знает только свои габариты. Все, что выше ушей коня — ваши проблемы. Первую ночь катания без седла на рабочей пузатой кобыле ноги мои искривились до такой степени, что я смог заснуть только с большой пуховой подушкой между коленями.
В 1992-3 годах я дружил с создателем самого успешного конного клуба Крыма. Он как раз из поколения конокрадов. Рассказывал мне — они стояли на лесных дорогах с авоськами водки. Останавливали грузовики с досками и другими строительными материалами. Коней воровали уже в тайные горные конюшни, там дожидались жеребят, их потом продавали, поскольку жеребята были без клейма, в отличие от ворованных жеребцов и коней. Сеть конюшен была от Феодосии до Ялты. Вероятно, в инспекции по делам несовершеннолетних этот человек был на учете. Однако Ялтинскому комитету комсомола хватило ума, после того как он отслужил в армии и получил высшее образование, предложить ему заброшенный карьер над Ялтой. Создать конный клуб для трудных подростков. В основном в клуб ходили девочки, почему-то в Крыму грести навоз, чистить коней и заниматься конкуром любят девочки, как и работать на прокатах.
Со временем ялтинский клуб очень разбогател на киносъемках, затем через казачьи структуры России были летние лагеря для интернатовских детей. Однако ко временам КрымНаш казачий атаман слишком нарушал трамвайное правило (не высовывайся). Несмотря на то, что при Украине его не раз вызывали в Службу безопасности Украины за пропаганду ценностей русского казачества, новые власти Крыма отжали у него казачий лицей. Сейчас атаман живет очень тихо. Конным клубом руководит его приемный сын. Лошадей теперь не воруют — в Крыму огромная сеть спортивных и туристических клубов и загородных баз отдыха, где можно серьезно заниматься паркуром или просто покататься на лошадках.
